Моя тетя, Елена Павловна Фадеева, отметила круглый юбилей — ей стукнуло сто лет, хотя, по её собственным подсчетам, почти сто один. Эта интересная путаница с датами родилась из-за того, что год её рождения записали позже, чем у её брата-близнеца Петра, с которым они на свет появились в двадцатые годы прошлого века. Тогда подобные неясности с датами были не редкостью.
На памятнике её матери, которая ушла из жизни до моего появления, нет ни дня, ни месяца её рождения. Тетя Лена шутит на этот счет:
— Никто и не помнит! Раньше праздновали не так, времени не было. Да и сейчас у нас праздник — это не всегда. Как-то сказала, ешь, пока естся, а без зубов много не наешься! И аппетит уже не тот!
Зато к коньячку на старости лет она проявила небывалую симпатию. Врач-кардиолог научил, как поддерживать давление, и вот она теперь ловко управляется с тонометром, принимая по столовой ложке «Арарата» для поддержания тонуса. Глазом левым почти не видит, правый тоже подводит, однако в важный для себя день она была в полной боевой готовности. Спрашивает о своем давлении: «Сколько там?» Помощница Людмила отвечает:
— Сто пятнадцать на семьдесят!
Юбилярша хитро прищуривается, проверяет и с озорным упреком поправляет:
— Эх, нет! Сто двенадцать!
И вправду: 112!
Но память порой шутит над ней. Звоните — и она может не вспомнить сразу. Задает наводящие вопросы: кто ты? Откуда? Как зовут мужа? Постепенно приходит в себя. Но если в ответ на вопрос «Ты кто?» сказать «Конь в пальто!» — тут же засмеется: «А, Ирина! Это наш пароль!»
Современному человеку трудно представить, что жизнь у этого поколения была полна испытаний. В семье, где родились девять детей, двое из которых умерли в младенчестве, трое братьев ушли на фронт.
Сестры не сидели сложа руки и активно работали в тылу. Тетя Лена однажды рассказала:
— Мама всю войну провела на коленях перед иконами. Ночью, как ни проснусь, она молитвы шептала. И никто даже не получил ранения, все вернулись живыми!
А вот будущий муж тети Лены получил тяжелое ранение. У них не было детей.
Моя бабушка ушла из жизни в возрасте сорока девяти лет, и долгое время вся деревня осуждала её, потерянную безутешную дочь. А во время войны эта дочь была одной из самых трудолюбивых, ни за какую работу не бралась обдуманно. Она знала, как красиво вязать снопы, на которые приходили любоваться. Однажды, когда лошадь провалилась под лед, только она бросилась в воду, справилась с задачей и не заболела сама. Жаль, что для такого героизма нет медали, которую можно было бы привязать к её праздничному пиджаку — и так там не хватает места.
Она также была «ездовой», возила продукты для госпиталя из Бирска в Уфу. До сих пор вспоминает те времена:
— Какие же тогда были люди! Ни разу никого не обидели, не ограбили. Ночевали у чужих — принимали с душой!
На доводы о том, как сейчас тоже можно безопасно ездить из Уфы в Бирск, она смеётся и отмахивается.
А еще старательно спасала иконы, когда в соседнем селе разрушали храм. В советское время прятала их под постельным бельем. Рисковала! Проверяющие заходили в дома, обыскивали. Сейчас в её квартире в Бирске на видном месте красуются иконы. К сожалению, тот храм в деревне Кусекеево до сих пор не восстановили.
К тому же, тетя Лена до сих пор мечтает хоть немного пожить в любимой деревеньке Кондаковка, которую можно разглядеть с высокого берега Бирска. Там озеро — самое красивое на свете, дышится там легко, и она до сих пор регулярно туда ездит… но, увы, только на кладбище, ведь её ровесники уже все там. Тем не менее, Елена Павловна, часто жалуясь на недомогания, всё же признается:
— Жить-то всё равно хочется. И на белый свет смотреть!
